27 января — Международный день памяти жертв Холокоста. Воспоминания кореличского еврея Мордехая Майеровича о годах войны

Мордехай МАЙЕРОВИЧ: «Переживания, через которые я прошел во время войны»

До Второй мировой войны я много лет жил в маленьком местечке Рожанка. Когда 21 июня 1941 года началась война между Россией и Германией, в местечке возникла большая паника. Многие евреи бежали из поселка, чтобы уехать дальше на восток. Уехал и я с двумя старшими сыновьями. По дороге русский водитель грузовика разрешил нам сесть в его машину, но когда у него закончился бензин, сыновья вернулись домой пешком, а я продолжил путь в сторону небольшого городка Мир. Мой третий сын, который в то время учился в ремесленном училище, тоже вернулся домой.

В первый день войны советские войска захватили 7 немецких парашютистов, когда те приземлились. Их расстреляли, а затем повесили. Через несколько дней, когда немцы вошли в Рожанку, местные рассказали немцам, что евреи показали русским, где приземлились немецкие парашютисты. Одна полька, большая антисемитка, сообщила немцам, что в городе живет много еврейских коммунистов, которые участвовали в убийстве немецких парашютистов. После этого немцы отобрали 72 еврея, молодых и старых. Их вывели за город, подвергли жестоким пыткам, а затем расстреляли. Немцы тогда расстреляли обоих моих сыновей, одному было 18 лет, другому —  20.

Немцы связали моего тестя Йону, портного, 85-летнего еврея, который уже не мог ходить, и потащили его по земле к яме. Затем, во время резни, немцы согнали всех евреев города на рыночную площадь. Они заходили в еврейские дома и забирали все, что им нравилось. Через несколько дней немцы снова расстреляли нескольких евреев, на которых указали как на людей, которые активно действовали от имени Советов.

Осенью 1941 года немцы согнали всех евреев города в Щучин. 6 мая 1942 года в этом городе произошла большая резня, в которой были убиты все евреи. Тогда убили мою жену и младшего сына.

Как я уже говорил, я навсегда расстался с двумя старшими сыновьями и 26 июня 1941 года с большим трудом добрался до Мира. Дороги были заполнены евреями с сумками и маленькими детьми на руках. Над их головами низко пролетали немецкие самолеты, стреляя по ним из пулеметов. Было много убитых и раненых. Люди стирали ноги от ходьбы и застревали на дороге. Их мучили голод и жажда. Они не могли достать хлеба и из-за очень жаркой погоды с трудом тащились к колодцу, чтобы попить холодной воды. Люди падали в изнеможении, не в силах идти дальше. Немцы быстро подходили и расстреливали лежащих на земле прямо на месте.

Когда немцы вошли в Мир, русские солдаты еще находились в городе. Обе стороны начали стрелять друг в друга. Немцы бросали зажигательные бомбы, и многие деревянные дома загорелись. Многие евреи остались без крыши над головой. Многие советские солдаты были убиты при отступлении, кто-то попал в плен.

Через несколько дней после прихода немцев в Мире была организована местная полиция, и некоторые местные начали сводить счеты с евреями. Я увидел, что в Мире меня не ждет ничего хорошего, и решил отправиться в Кореличи, свой родной город. Но по дороге меня схватили немцы и привезли в лагерь, где было много советских военнопленных. Вскоре люди поняли, что я еврей, и начали меня мучить. Они стали бить меня по голове, и я упал в обморок от боли. Они обливали меня холодной водой, стояли рядом и смеялись. Я очень страдал от них. Позже лагерь был ликвидирован, и мне удалось добраться до Кореличей в тяжелом состоянии.

В Кореличах уже тогда хулиганы вели себя дико. Каждую ночь местные не евреи врывались в еврейские дома и грабили имущество. Несколько крепких еврейских парней собрались вместе и оказали сопротивление. Было много драк. Позже, когда молодые люди из числа не евреев стали городскими полицейскими, они делали с евреями все, что хотели: били их и грабили.

Однажды они пришли в дом портного Довида Ниселевича и жестоко избили его. Затем повалили на землю и вырвали золотые зубы. От сильной боли он потерял сознание. Его облили холодной водой и вынесли из дома все ценные вещи. После этого среди ночи они вошли в дом Йоэля Майеровича на улице Заламанка. Жестоко избили его, и он долго болел. Только благодаря хорошей физической форме он смог вынести все, что ему пришлось пережить. Позже Йоэль Майерович сбежал и присоединился к партизанам. Он пережил войну и сейчас живет в Америке.

Каждый день немцы заставляли евреев работать. Они должны были собрать в одном месте всю сломанную технику, которая валялась на дорогах. А когда возвращались домой, измученные после тяжелой работы, в их дома врывались разные хулиганы. Они избивали и грабили их. Один из них, в частности, Брачковский, вел себя в Кореличах дико. Евреи ужасно страдали от него.

В конце 1941 года в Кореличи приехали немцы из Новогрудка и приказали раввину и еще нескольким евреям создать юденрат (еврейский совет). Затем нам приказали носить желтую нашивку на груди и плечах. Немцы угрожали расстрелять нас, если мы не подчинимся этому приказу. Юденрат был вынужден выполнять все приказы немецких властей. Каждый день случались новые неприятности: немцы требовали от евреев выдать все имеющиеся у них золотые вещи. За невыполнение приказа евреям грозила смертная казнь. Немцы забрали и отправили в Новогрудок все, что передали евреи.

Через несколько дней пришли эсэсовцы и приказали всем мужчинам, молодым и старым, собраться на рыночной площади. Из всех собравшихся отобрали 100 человек. Больных и пожилых заперли в учебном корпусе. Их охраняло большое количество полицаев, и никому не разрешалось давать запертым что-нибудь поесть. Когда одна женщина подошла к знакомому полицаю с небольшим пакетом еды, тот прострелил ей ноги, и она осталась калекой.

На следующее утро приехали машины и увезли 100 человек в неизвестном направлении. Позже в Кореличи пришли знакомые не евреи и рассказали, что видели, как евреи работали и просили своих родственников прислать им деньги и одеяла, потому что они умирали от голода и спали под открытым небом. Естественно, все отправили всё, что могли. Так повторялось несколько раз. Не евреи приходили и обманом заставляли евреев отдавать им деньги и вещи. Когда евреи из Кореличей просили не евреев принести какое-нибудь маленькое письмо от родственников, те отвечали, что евреи боятся писать. Это, конечно, была большая ложь. Правда заключалась в том, что 100 евреев вскоре были расстреляны, и мы даже не знали, где они похоронены.

К евреям в Кореличи часто приходили знакомые крестьяне и предлагали спрятать у них различные ценности: деньги, золото, товары, домашнюю утварь. «Все равно, — утверждали они, — когда немцы убьют вас, вместо того, чтобы ваше имущество осталось у немцев, вы должны отдать его нам». «Кроме того, — говорили они, — если вам удастся пережить войну, вы сможете забрать свое имущество».

15 августа 1941 года через Кореличи проезжало много немцев и останавливалось в местечке. Они сразу же заходили в еврейские дома, делая вид, что ищут оружие, но во время обыска забирали все самое лучшее. Под предлогом поиска оружия они забирали еврейское имущество. Женщина из города Лодзь, которую звали Хенка, пришла к немцам и спросила, можно ли пойти в Лодзь. С ней были мужчина и восьмилетний мальчик. Немцы бросили их в подвал, где продержали полдня, а затем расстреляли. Те же немцы приказали юденрату послать за городским раввином Исраэлем Верником и еще 10 евреями. Когда они пришли, немцы приказали им вынести на улицу все свитки Торы, молитвенные шали, молитвенники и мебель из синагоги. Затем немцы подожгли все это. Они также хотели, чтобы раввин лег на костер для сожжения, но поняли, что это займет слишком много времени. Недалеко от того места находился колодец. Они хотели бросить раввина в колодец, но так как колодец был неглубоким, а раввин — высоким, они не стали его бросать. Его подвергли жестоким мучениям, вырвали у него бороду вместе с плотью. Он истекал обильной кровью. Кроме того, устроили игру: бросили его бороду в огонь. Они сказали, что если борода останется лежать на огне, то они также положат раввина на огонь и сожгут его, а если ветер унесет бороду, то они освободят раввина.

Евреи понесли раввина, который был весь в крови, домой. Затем немцы привели на костер группу евреев, которые были заперты в подвале, и хотели их сжечь. Однако, пока их вели к костру, евреи успели забежать в синагогу. Немцы поймали их в синагоге и расстреляли на месте. На следующее утро немцы забрали раввина и привезли его в Новогрудок, где пытали в тюрьме, а затем расстреляли.

В Кореличах не осталось ни одной синагоги. Свитки и книги Торы были сожжены. Евреи собирались по домам и молились тайно.

Видя, что в Кореличах меня не ждет ничего хорошего и что город находится на грани гибели, я решил отправиться в Новогрудок, более крупный город, где жило больше евреев. Я шел только ночью, потому что боялся, что меня увидят, а кроме того, евреям было запрещено переходить из одного места в другое. Если еврей попадался по дороге, его сразу же расстреливали. С большим страхом я добрался до Новогрудка. Была пятница, 29 августа. Город был сожжен. Я зашел в дом Шломо Глезера. Он разрешил мне провести с ним субботу. Как раз в то субботнее утро город охватила паника. Всем евреям было приказано собраться на рынке. Не евреи отобрали около 50 человек, приказали им танцевать, и пока они танцевали, не евреи их расстреливали. Гестаповцы стояли в стороне, играли на гармошках и смеялись, наблюдая за тем, как евреи исполняют свой смертельный танец.

Я понял, что и в Новогрудке не смогу устроить свою жизнь, и, поскольку там для меня не было места, я вернулся в Кореличи. По дороге я встретил не еврея, который спросил меня, еврей ли я. Я рассказал ему о своей ситуации. Он представился русским майором по фамилии Кузнецов Михаил Михайлович. Он жил в деревне вместе со многими русскими военнопленными. Они работали с крестьянами и организовывали партизанский отряд. Он отвез меня в деревню Крынки, дал мне фальшивый документ, удостоверяющий, что я русский, по имени Алешкевич Алексей Васильевич, родом из Витебска, немой, по профессии портной. Он устроил меня на работу к жене старосты деревни, которая тоже была швеей и тоже родом из Витебска. Она всем говорила, что я ее немой брат. Я рассказывал майору все, что слышал и видел о немцах. Он жил в другой деревне, Слобода, вместе со штабом партизан. Майор часто приходил ко мне, и я передавал ему информацию. И вот я притворился немым портным-не евреем.

Перевод с идиша Харви Шпитцера.

Перевод с английского Тамары Вершицкой.

Фото из открытых интернет-источников.

Продолжение следует.